Наталья Медведева
ДОРОГА В ЧУСОВСКИЕ ЗЕМЛИ
Что сравнится с предчувствием встреч с родными и близкими! Родными местами, близкими людьми... С дороги все начинается, пожалуй, ... с дальней или ближней ... дороги - крепкой нити, связывающей нас, связующей…
Мы измеряем дорогу каждый раз, с нетерпением и ощущением близкой и теплой встречи... Моя дорога – нить в Чусовскую землю. Это моя земля – Мои Городки.
Дорога на Городки хороша любая и всегда, потому что она – домой. Трасса автомобильная, гладкая, широкая, однако любим мной и пеший ход, и сколько же в моей земле полевых дорог, пыльных летних, занесенных снегом зимних, которые так зовут измерить их ногами…
На пути в Чусовские земли нас встретят два храма: Успенский и Казанский. А для меня - Успенский монастырь и Казанская пустынь. Не всем, наверное, покажется, что с распростертыми объятиями и радушно. Скорее, сдержанно и строго. Посмотрят оценивающе, проверить на крепость, возможно, захотят. Сейчас дорога сюда многолюдна и экскурсионна. Многоавтобусна. Это и хорошо, и не очень. Хорошо тем, что все мы: и я, и каждый - хочет побывать и увидеть, не очень - тем, что размыкается хранимое родное пространство, становится в нем суетно и бойко, и нет уже той только твоей сосредоточенности, концентрации... Впрочем, это только мои ощущения, очень субъективные, конечно.
Оба храма мне необычайно дороги.
Даже не знаю, какой из них открылся мне раньше… Раньше по времени или по эмоциональному восприятию…
Начинаешь задумываться, откручивая серпантин лет, разматывая нить теплых и волнительных петель клубка времени…
Успенский храм встречает первым. Он старше, гораздо старше, он самый первый в наших краях, из тех, что уцелели, конечно. Я помню еще жестокие времена для него: обезглавленный, отданный под склад удобрений…Мы, старшеклассники, работали в трудовом лагере, мало задумываясь тогда, что это не просто здание, а храм! Времена такие были – бесхрамовые…
Вот он наш строгий зимний красавец! Основанный Трифоном Вятским Успенский монастырь (упоминание о нем датированы 1572 годом) – центр села Успенка, которое находится на высоком живописном берегу реки Чусовой.
Сразу за ним крутой склон горы. Село и храм связаны с именами Строгановых и Трифона Вятского. « Последний прибыл в эти места, избранные для «иноческих подвигов», в 1572 г. и обосновался на высоком берегу реки Чусовой, напротив Нижнего Чусовского Городка: « обрете преподобный место прекрасно на горе высоце, и возлюби место оно, и помоляся…, постави себе хижину малу,…и посем водрузи на месте том часовню…».
Часовня Трифона Вятского не сохранилась, к сожалению, но на спуске с горы построена в честь него новая, на месте, с которого открывается такой вид и такой простор, что дух захватывает и дыхание замирает!
Миссионерская деятельность Трифона продолжалась до 1579 года. Случилось так, что по вине преподобного Трифона сгорело 3 тыс. сажен дров. Его сбрасывают с горы и изгоняют из этих мест. [ Г.П.Головчанский, Н.Е.Соколова. Обследование Строгановских поселений на реке Чусовой / Быль Чусовских Городков. Краеведческий сборник / сост. Н.В. Никулина. – Пермь, изд. Пушка, 2012. – с.31-32.]
По преданию, крутой спуск с горы, по которой катился преподобный Трифон вниз, к берегу реки Чусовой, до сих пор не порос лесом, и правда, когда смотришь на гору, меж лесов, спускающихся вниз, видишь каменный голый склон, темную каменную полоску, как будто и вправду отметину-тропку оставил Трифон, уходя из этих мест. Будто бы, гонимый людьми, Трифон сказал: « Место свято – люди кляты! » Не знает никто, так ли это.
Вниз по склону горы бьет родник, набирать святую воду из него и купаться едут паломники из ближних и дальних мест и в летний зной, и в зимнюю стужу. Он хорош в обрамлении великолепной и величественной уральской природы…
Ну что ж…Дальше едем. Нам еще километров 5 до Успенского визави – красавицы Казанской женской пустыни.
Казанский мой родной. Мой. Первый. Меня и моей семьи. Да и вообще единственный долгое время для всех односельчан. Летом на пароме, зимой пешком по реке или на машинах по скованной льдом Чусовой на ночные службы или утренние литургии и шли, и ехали... Представляете, зима, ночь, сочельник, мороз…две женские фигуры в шубах, шалях, валенках…снег под ногами хрустит, дыхание на выдохе замерзает. Лед на реке потрескивает, мороз, как и положено, январский, что ни на есть – самый морозный! С реки на горе виден игрушечный белый храм наш, Казанская, и свет, и тепло в мерцании свеч в окнах. И Рождественские ясли Христа, и фонарики на монастырских домиках…такие теплые. Я помню…
Летняя дорога к храму по реке только, только на пароме – лодки у нас не практикуют – ну, или вплавь – кто смелый!
Летом он совсем другой, наш храм. Веселый, зеленый, в обрамлении аллей тоненьких зеленых девчушек-березок, вставших друг за другом, чтобы встретить каждого, кто в храм входит.
Зеленая, веселая, летняя панорама открывается с горы Шелом, на которой храм стоит. Далеко впереди Чусовая, слева вьется петлями маленькая, юркая, но норовистая речка Усолка, пробиваясь к своей старшей сестре. Не зря Усолкой зовется. Не замерзает, соленая, почти никогда в зиму, хоть тоненькой ниточкой, но настырно бьет даже в самый лютый мороз – соленая кровь течет в ее жилах. Именно она ранней весной размывает льды и снега у истока, так что заядлые шоферы при всей видимости благополучия уже побаиваются в этих местах по льду ездить – не ровён час и провалиться под лед с машиной можно!
А мы дальше по зимнику, по льду, на Городки путь держим. Выезжаем на реку. « Великолепна река Чусовая! Как настоящая спящая красавица…», - первые строчки текста диктанта, который всегда неизменно диктовался студентам первого курса, проверяя их на крепость орфографических и пунктуационных знаний. Действительно … Спящая подо льдом... Лед потрескивает под машиной. На машине-то быстро. Вот уж и берег. Теперь вверх: в Городках «подгора» и «гора» есть. Вот и они. Городки.
